---

...Самим не верится, но мы снова едем в Липовку!

В этом году мы с Сашей не только едем сами, но и уговорили поехать с нами Свету, младшую сестру Светлану. Ей давно хотелось побывать на могилах дедов и прадедов и на родине нашей любимой бабушки, которой мы посвятили книгу и сайт о Липовке.

Светлана сначала приехала из Питера к Александру в Москву, и они поехали дальше ижевским поездом. А я поехала казанским, но в Канаше мой вагон перецепили к их поезду. И мы уже ехали втроём в одном поезде, только в разных вагонах.

Вятские Поляны

Мы заранее спланировали выйти в Вятских Полянах, где похоронен наш дед Иван Иванович Попков.

За его могилой ухаживать некому, и с тех пор, как мы в 2007 году побывали там и благоустроили могилу, никто больше туда не приходил, и все заросло. Когда мы приезжали, вокруг стояли высокие деревья, под которыми растительность едва пробивалась. Но какой-то умник распорядился все деревья в том углу спилить, и попёрла травища – бурьян, колючие плети ежевики, на пеньках от спиленных деревьев буйно взялась поросль.

Нас встретил Евгений Дмитриевич Перевощиков, его тётушки – уроженки Липовки. Одна – Валентина Яковлевна жила в Москве. Вот недавно скончалась. А другая - Анна Яковлевна живёт в Ижевске. Они втроём в прошлом году приезжали в Липовку. Но я-то, к сожалению, не была и с ними не видалась.

Евгений дал нам пилу и секатор, оказавшиеся очень кстати в багажнике его автомобиля. И мы втроём за час с небольшим не только выдрали траву, но и вырезали поросль сирени и ежевики. А Саша спилил древесные побеги. Света сходила на рынок и купила венки и цветы. В нашей ограде похоронен не только дед Иван Иванович, но и его брат Арсений с женой Ольгой. Венки прикрепили всем троим, а розы возложили нашему деду.

Потом Евгений отвёз нас в гостиницу, и мы его отпустили – они с женой живут на даче, и собирались варить варенье из виктории.

Он было предложил подвезти нас к Вечному Огню, но мы сказали, что сами прогуляемся по своему маршруту.

Мы-то с Сашей за последние несколько лет два раза были в Полянах, а Света не была ни разу в жизни. Когда мы впервые в 2007 году приехали сюда, я вспомнила дорогу к нашему дому, дорогу от дома до детского садика, куда я ходила. Нашли мы и школу, где училась мама, а потом работала учительницей.

А во второй приезд мы уже взяли с собой фотографии, которые молодой папа нащёлкал в Полянах, и смотрели на здания и искали их, сличая с фотографиями. Так мы нашли здание вечерней школы, которую папа. Теперь в этом здании Школа искусств. Нашли домик, в котором жила мамина семья.

Вот эти наши семейные места мы и хотели показать Свете. И мы пошли по улице Ленина.

Завод «Молот», где делали в войну пистолет-пулемёт Шпагина. До того, как завод эвакуировали из Загорска, тут была шпульно-катушечная фабрика, на которой работала наша бабушка Надежда Дмитриевна Попкова.

А наша мама училась в одном классе с Евгенией Шпагиной, дочерью Георгия Семёнович Шпагина. Об этом есть в маминых воспоминаниях.

А у меня с заводом «Молот» тоже связаны свои детские воспоминания. Я помню, когда мы были у тёти Оли Попковой, бабушкиной сношенницы – она меня стригла – вдруг загудел заводской гудок. Не вовремя! За ним загудели паровозные гудки на станции. Мы втроём выскочили на крылечко. Бабушка с тётей недоумевали – что случилось. Тут пробегавший парнишка сказал, что умер Сталин.

И ещё – в клуб завода «Молот» нас, старшую группу детского сада, водили на ёлку. Помню огромный зал с высоченной ёлкой, хоровод, составленный из сотен ребятишек, и фигуру снеговика из картона, обклеенного белой марлей. Он слепо двигался среди детей и наступил на беленький кокошник, украшенный жемчужинками, который кто-то в сутолоке потерял. Мне было жаль кокошника, и я немного этого снеговика побаивалась.

Мы миновали хрущёвские пятиэтажки и увидели здание Школы искусств, где раньше была вечерняя школа. Папа сфотографировался на фоне этого здания перед отъездом на учёбу в Казанский авиационный институт. Дом немного изменился. Окна нижнего полуподвального этажа заложены кирпичом, заштукатурены и покрашены. И нет следа, где они были.

Папе в своё время не удалось закончить десятилетку. Началась война, и старшеклассников посылали на разные работы: то картошку копать, то ещё куда-нибудь. А потом их семья и вовсе эвакуировалась из Твери, к которой вплотную подошли фашисты. И папу призвали в армию, а потом послали воевать. По окончании войны папа был ещё в составе строительного батальона – для восстановления разрушенного войной хозяйства. И в Военстрое в Вятских Полянах он познакомился с мамой. Она была учительница. Увидела в нём хорошие способности и посоветовала учиться. Он окончил вечернюю школу – за год программу сразу двух классов – девятого и десятого.

Вот в это здание он и ходил учиться!

Потом мы вглядывались в дома и вывески, искали здание типографии газеты «Вятско-Полянская правда». Для нас это бы опознавательный знак, что в проулке стоит дом, в котором наша мама жила со своими родителями и братом. Мы нашли этот дом. Он стоит дряхлый, в нём никто не живёт. А ведь был густо населён. Мама вспоминала, что у них была общая кухня с китайцем, героем гражданской войны. До революции китаец работал в ресторане, а в гражданскую плавал на военном пароходе коком. Он и дома иногда готовил. Всех выгонял, мыл кухню и утварь с мылом, надевал белоснежную куртку и фартук. Запахи, писала мама, витали по всему дому. Было очень аппетитно. Он иногда угощал. Но еда была безвкусной – он её не солил. Для желающих брызгал на блюдо из пульверизатора солёной водой. Потом он отвоевал себе всю квартиру, а наших переселили в другую.

Улица Ленина – старый город. Тут я бегала, просилась в магазины – что-нибудь купить. Но мне раз и навсегда было сказано: нет денег. И я никогда больше ничего у родителей не просила. Бывшие дома купечества - теперь почта, военкомат и другие учреждения. Саша щёлкал всё подряд: старинные ворота, украшения водосточных труб.

Дошли до церкви Святителя Николая. При мне тут был клуб. Я сюда ходила с родителями в кино. Помню только два фрагмента. Из балета «Раймонда» - её грёзы. Она засыпает в кресле в красивом длинном платье, и ей снится, что портрет её суженого в высокой раме оживает, спускается к ней, а она встаёт из кресла уже в коротенькой пачки, и они танцуют. Как он вышел из рамы? Как смогло измениться платье? – Столько вопросов у маленькой зрительницы.

У нас есть фотография, где папа с друзьями сняты на крыльце клуба. Там хорошо видна арочная дверь входа и архитектурные украшения, явно не светского стиля.

Мы зашли в лавочку при входе в храм Святителя Николая, написали поминальные записки. Поговорили с продавщицей и узнали, что отец Сергий Сухих, чьи книги о репрессированных земляках-священнослужителях мы купили в прошлые приезды, скончался. Мы очень сожалели об этом. Конечно, Господь лучше знает, когда призвать к себе своего служителя. Но он ещё на земле мог бы сделать немало доброго: продавщица сказала, что для людей всей округи он был совестью своей паствы, к нему приходили за советом и не только в религиозных делах, но и в житейских трудностях.

На этой же улице Ленина стоит деревянное одноэтажное здание, в котором был детский сад. Я туда ходила. Помню, в последний год в Полянах бабушка разрешала мне ходить туда одна. Она махала мне из окна рукой, пока я шла до поворота, а от поворота второй или третий дом. Не заблудишься, и машины тут не ходят.

Дом этот мы нашли, но я едва узнала его: он перестраивается, изменился даже по сравнению с тем состоянием, когда мы с Сашей видели его в 2008 году.

Проулком, по которому я бегала одна, мы подошли к нашему дому – бывшей школе, а теперь детскому саду. Заглянули в ворота. Я сказала, что там всегда были грядки, за которыми ухаживали ученики: наблюдали, как себя чувствуют посаженные ими растения. В этом доме, в маленькой комнатке, разделённой на две половинки невысокой переборкой, мы и жили: бабушка, мама и я. Сюда на каникулы приезжал папа-студент КАИ. А за переборкой жили холостячки: библиотекарша Паша, физкультурница Лиза и учительница Лидия Ивановна. Я не могу сказать, что на меня что-то нахлынуло. Просто этот дом и наша комнатушка и все обитатели всегда со мной, во мне.

Я показала брату и сестре, как строились пионеры и школьники нашей начальной школы в строй – с горном и барабаном, и по какому маршруту шли в школу-десятилетку. И мы пошли. Идти было пять минут. Но как вышагивала школа! Как горнил горнист! Как развевалось знамя!

За поворотом с Первомайской на Советскую – каменная школа. Здесь мама училась, здесь начинала свою профессиональную деятельность мама. Двор школы становился концертной площадкой, на которой выступал хор, руководимый мамой, Юлией Ивановной Кулаевой.

Мы с Сашей вспомнили, что на улице Советской находится Вятскополянский историко-краеведческий музей. И пошли его искать. Долго идти не пришлось. Мы вошли в приятную прохладу…

Посетителей в музее не было. Мы взяли экскурсовода, заплатили за возможность фотографировать и пошли по залам, наш симпатичный экскурсовод, видя нашу явную заинтересованность и даже информированность в некоторых местах просмотра, сама отнесла к нам неформально, отвечала на вопросы сверх положенного текста интересно и полно. А в одной экспозиции даже разрешила нам сесть на табуретки, которые, хотя и экспонаты, но очень крепкие. А у нас уже так устали ноги…

Мы фотографировались несколько раз. В том числе и с экскурсоводом Антониной Александровной Россомахиной.

А в конце экскурсии я задала ей вопрос, который мучил меня последнее время: «Антонина Александровна! Я года два назад высылала в адрес музей книгу «Есть такая деревня – Липовка!», но не получила ответа – дошла ли бандероль, нужна ли эта книга. Может, выкинули в макулатуру…» – «Я сейчас девочек позову!» – сказала она и ушла в служебные помещения.

Через несколько минут к нам пришли директор музея Галина Алексеевна Ханжина и сотрудница музей Елена Новикова. Они были радостно взволнованы. Оказалось, что книга моя дошла и имеет инвентарный номер как один из экспонатов, а нам подарили ксерокопию заметки, написанной по свежим следам моей бандероли Еленой Новиковой. Из заметки, совсем небольшой, видно, что Елена, такая умница, досконально изучила книгу и выбрала главное, интересные и важные изюминки.

Пришёл сотрудник с фотоаппаратом и снял нас на фоне экспозиции. «Мы же фотографировались!»

Так мы стали дорогими гостями и были приглашены на чай. Саша сходил в ближайший магазин, накупил сладостей. Хозяева со своей стороны тоже выставили угощение. И мы часа два делились впечатлениями, воспоминаниями и рассказами. Зная, что я записывала липовский фольклор, они никак не соглашались отпустить нас без песни. И мы с Сашей на два голоса спели старинную песню «Было у нас по садочке». К нашему удивлению, им так понравилось, что Галина Алексеевна кинулась нас обнимать.

Мы написали благодарность в книге отзывов и пообещали побывать у них при первой же возможности.

Жаркий день окончился для нас в гостиничном номере «Вятских Зорь», где мы втроём съели ведёрко виктории, купленной у местной старушки.

Мы со Светой с удовольствием вытянули ноги на кроватях. А Саша ещё пошёл гулять по улице Ленина, дошёл до дома-музея Г.С. Шпагина, который стоит на краю улицы на крутом берегу Вятки. Сюда нас приглашала заведующая филиалом А.А. Россамахина. В этот приезд мы не успели. Придётся приехать на будущий год…

Кибья

Пока мы гуляли по Полянам, наша тётушка Анфиса Ивановна Русских в Кизнере встречала каждую электричку на вокзале. Она запомнила первоначальную информацию из моего письма и совершенно проигнорировала мои телефонные звонки о корректировке наших планов. Настряпала пирогов с калиной, нажарила картошки с мясом, настрогала салатов.

Когда мы рано утром прибыли на электричке в Кизнер, она нас не встречала. Вернее, встречала, да не нас, а свою дочь Ирину, которая приехала из Тюмени на юбилей школы.

Мы все обрадовались и подивились такому совпадению, выслушали упрёки тётушки, свалили свои вещи в багажник автомобиля и пошли к дому.

Там нам выставили всё, чем готовились встречать нас вчера. Это было чересчур. Мы ограничились вкусным ижевским творогом.

Планы на пятницу у нас были такие: сначала осуществить нашу общую давнишнюю мечту и побывать на родине мамы в селе Кибья. Это в том же Кизнерском районе, что и Липовка. Наша бабушка Надежда Дмитриевна Копанева была взята замуж из Липовки в Кибью. И насколько для неё воспоминания о Липовке были светлые и святые, настолько о Кибье она вспоминала с тяжёлым чувством. Её брали в дом не как любимую жену и невестку, а как работницу. Вот она и работала: все полевые работы на ней. И рождение детей. Шестерых она родила, но только двое выжили до взрослого возраста. Одна из них – наша мама Юлия Ивановна. Но на её долю досталось кибьинское беззаботное детство, бабушкиных тягот она не знала. И воспоминания о Кибье у неё весёлые, тёплые.

Столько рассказов бабушкиных и маминых, сколько воспоминаний. Конечно, нам хотелось побывать в Кибье. Но ведь специально туда не поедешь, у нас там нет никого родных и знакомых. А так – между делом заехать на полчаса – пожалуй, можно.

Мы взяли такси. Немолодой водитель на новеньком автомобиле представился Альбертом.

Сторговались о цене и поехали. В салоне с кондиционером было прохладно! За окном роскошные луга со цветущим люпином, ромашками, васильками. А хлебородные поля – в поросли молодёньких сосенок. Потужили о бесхозности или бесхозяйственности…

Не помню, сколько ехали, через какие реки и деревни проезжали – болтали всю дорогу. Но до Кибьи доехали.

Вот как мама пишет о Кибье:

Мы, конечно, не ожидали увидеть в Кибье какие-нибудь достопримечательности, и не за ними сюда ехали. Подышать воздухом, которым дышали наша мама, бабушка и дед. Посмотреть на дом прадеда Ивана Михайловича.

Альберт по нашей просьбе остановил машину возле клуба – бывшей церкви, которую разрушили ещё при детстве мамы.

Мы вышли. Здание старое, кое-как залатанное. Принадлежность к культовым сооружениям изобличала только деревянная же апсида, алтарная часть с восточной стороны. Саша принялся фотографировать.

Из магазина, стоящего посреди площади, вышли три женщины, из другого дома – то ли почты, то ли конторы – ещё две.

Мы довольно долго торчали на виду у всех возле церкви. Мне хочется так называть, а не клубом, и тем более, не овощехранилищем.

Из маминых воспоминаний:

Альберт проникся нашим настроением, даже сфотографировал нас троих на крыльце церкви.

«Где же мы найдём дедов дом?» - стали мы размышлять.

«А вы спросите в магазине – вон у тех женщин!» - посоветовал наш водитель.

Я пошла в магазин. «Здравствуйте, девушки! – обратилась я к продавщице, успевшей зайти за прилавок, и посетительнице сидевшей с семечками на лавочке у окна. – Вы, наверное, думаете – кто такие, зачем приехали». Я объяснила, что тут родилась наша мама и мы хотим посмотреть на её родину. Не знают ли они, где стоит дом Попковых.

- Я приезжая, - сказала продавщица, - не знаю.

- А вы спросите у тёти Фаи, - посоветовала её полдруга. – Она всё знает.

Нам показали дом, и мы пошли.

Наш стук в ворота казался безрезультатным, а до окошка мне было не дотянуться.

Наконец, окно распахнулось и пожилая, но ещё очень бодрая старуха глянула из него с интересом, но без излишнего любопытства.

- Тётя Фая! Здравствуйте!

И я снова рассказала о цели нашего приезда, спросила, где стоит дом Попковых.

- А кто у них был? – задумалась она.

- Шура – в клубе работала…

- Знаю Шуру… Дед у них был…

- Да, Иван Михайлович! А у него сыновья – Иван и Арсений. Дочери – Шура, Ольга, Наталья.

- А Нюра вон в том доме жила, - указала она на двухэтажный дом, который в маминых воспоминаниях назван как дом дьякона. Его как раз фотографировал Саша.

- Нюра потом в Кемерово уехала! – напомнила я ей.

- А дома вашего деда больше нет, - сообщила тётя Фая. – Там стоит другой дом.

- Нам хоть на место посмотреть.

Она подумала: «Пятый дом от нас».

Мы пошли по улице среди шипящих на нас гусей и пищащих, нежных утят.

Едва мы остановились возле указанного дома, как из ворот вышел мужчина в трениках и не застёгнутой рубахе и весело спросил: «Кто такие? Чего ходите?»

Мы сказали, что хотим посмотреть на дедов дом.

- А его уже нет! Этот дом я перевёз из Безменшура. – И показал на сарай: - Вот тут стоял дом, немного туда, - махнул рукой вглубь участка.

Саша пощёлкал дом, сарай, мужичка. Мы оглянулись. Село, а теперь фактически деревня (ведь церкви в ней давно не было) на центр округи не тянула. Хотя – у каждого свои представления. Школа есть – там даже пионерлагерь работает, детишки бегают, почта, магазин. На площади памятник воинам, погибшим в войну. Фигура солдата, скорбно наклонившего голову, по-юношески трогательна…

Ладно, Кибья, прощай! Вряд ли мы ещё выберемся сюда. К кому? Зачем?..

- Ну, вас хоть проняло? – спросил Альберт.

- А то! – ответила я. У меня на шее теперь красовались дешёвенькие бусики, а на руке - браслетик, купленные по его совету в магазинчике на память о Кибье. Веселенькие и пестренькие, как луговые цветы вокруг Кибьи.

Кизнерское кладбище.

Мы запланировали на обратном пути из Кибьи заехать на Кизнерское кладбище. Вышли, отпустили Альберта, душевно распрощавшись.

Мы с саше по прошлым посещениям кладбища в Троицкую Родительскую субботу помнили, что в этот день здесь место встречи не только с покойными предками, но и с живыми родственниками и знакомыми. Приветствия, объятия, стаканчики и пирожки…

А нам надо было сделать дело, которое требовало времени и усилий. Не хотелось путать, как говорится, кисло с пресным.

На памятниках прадеда и прабабушки какие-то мародёры ободрали таблички, и теперь опознать могилы можно было только по фотографиям. Наша тётушка Анфиса Ивановна Русских на прабабушкином памятнике краской написала «Копанева Анна Елисеевна. Д. Липовка». И за то ей низкий поклон.

Вот мы и решили восстановить таблички. Мы привезли их с собой, а ручную дрель из своего гаража нам дал Валентин - муж Анфисы Ивановны.

Памятники деду и бабушке, а также своему отцу и тёте поставил в своё время Павлик Копанев, Павел Васильевич, двоюродный брат нашей мамы. Жил он в Риге, но часто приезжал в Кизнер. Останавливался у тёти Дуси Копаневой. Мечтал, чтобы его похоронили на кизнерском кладбище и даже поставил себе памятник. Но вот он недавно умер, и похоронили его в Риге.

Памятники сделаны из мраморной крошки. Саша купил специальное сверло.

Мне помнилось, что прадед и прабабушка похоронены рядом. А оказалось – около Дмитрия Сергеевича безымянный памятник. А Анна Елисеевна похоронена рядом с сыном Василием Дмитриевичем. Таблички на ней нет, но осталась её фотография. И надпись чёрной краской, сделанная тётушкой.

Поскольку принадлежность дедова памятника была несомненна, Саша начал с него: примерял, размечал, сверлил отверстия вручную…

А я в это время пыталась дозвониться до родственников, которые могли знать местоположение бабушки. Но ни Таня Перевозчикова (Ижевск), ни Люба Копанева (Глазов) не помнили точно. До Германа Копанева (Ижевск) и Прокопа Целищева (Воткинск) я просто не дозвонилась. Ещё раз позвонила Анфисе Ивановне (Кизнер) – уточнить. И она со всей уверенностью сказала, что Анна Елисеевна – рядом с сыном Васей.

Кто же тогда рядом с дедом? За безымянным памятником неприметно стоял старый крест. И Саша углядел, что на нём написано: «Копанева Мария Яковлевна». Это кто такая?

Анфиса объяснила, что это была соседка Копаневых.

А назавтра наш троюродный дядя Герман Васильевич Копанев объяснил: у нашего прапрадеда Сергея Ефимовича был брат – Алексей Ефимович. Его внук Андрей Григорьевич Копанев жил с нашим прадедом по соседству. Его жену звали Мария Яковлевна.

Когда всё-таки установили, кто где, Саша принялся за вторую табличку. Несмотря на то, что мы и намазались и набрызгались от комаров, они как-то быстро привыкали к запаху и докучали нам пуще прежнего. Особенно доставалось Саше – у него руки были заняты, не отмахнуться. Мы со Светой сломали ветки и стали отмахивать от него насекомых. Одной рукой мы работали «опахалами», а в другой у нас были пироги с калиной, которыми снабдила нас на дорожку Анфиса Ивановна.

Завершив намеченное, мы пошли домой. Никого других мы навестить не могли, у Саши в навигаторе были нанесены координаты только Копаневых.

Сгоряча я предложила идти домой пешком. Я помнила, что мы с тётей Лидой Караваевой шли из Ягула до станции Кизнер пешком. Но я как-то забыла, что мне в то время было всего 19 лет!..

На наше счастье, нас догнал таксист, который отвёз кого-то на кладбище и возвращался пустой. Он нас посадил и за сто рублей в лучшем виде довёз до Анфисы Ивановны, где нас уже ждал обильный ужин и пироги.

Кизнерский музей

Когда мы пили чай в Вятскополянском музее, нам посоветовали, когда приедем в Кизнер, посетить районный краеведческий музей.

Остаток пятничного вечера мы решили этому и посвятить. К нам присоединилась Татьяна Шкуратова (Перевозчикова). Она сначала не хотела приезжать на Троицкую, но когда узнала, что мы приедем, да ещё втроём! – сразу засобиралась. И вот мы идём: «Я поведу тебя в музей, - сказала мне сестра», - как у Михалкова. Хотя сестра троюродная, но Кизнер она знает – здесь жила и училась.

Музей находится в районном доме культуры (эРДэКа, как его здесь называют). Когда мы туда подошли, нас встречали как почётных гостей – девочки-старшеклассницы в белых фартучках с огромными белыми бантами. Через час намечался юбилейный вечер, посвящённый школе №1. Нас приняли за выпускников.

Директор музея, наша старая знакомая Наталья Ивановна Рылова, моя коллега-журналист, выйдя на заслуженный отдых, отдыхать не захотела. Она нашла применение своей неуёмной творческой энергии в стенах музея.

Наталья приняла нас, как родных, в объятия. Мы боялись, что из-за юбилея музей закроется, а она сказала, что наоборот, велено сидеть весь вечер, чтобы выпускники разных лет могли посетить музей.

Мы запланировали на обратном пути из Кибьи заехать на Кизнерское кладбище. Вышли, отпустили Альберта, душевно распрощавшись.

Мы с саше по прошлым посещениям кладбища в Троицкую Родительскую субботу помнили, что в этот день здесь место встречи не только с покойными предками, но и с живыми родственниками и знакомыми. Приветствия, объятия, стаканчики и пирожки…

Ну, что сказать о музее? Видели мы и побольше и поинтересней экспозиции. Но от этих витрин и экспонатов веяло такой любовью, с какой всё это собрано, таким бережным и трепетным отношением к истории своей земли, что погружение в прошлое района и его настоящее было полнейшим. Добавить к этому горячий и энергичный рассказ Натальи о том, как она работает со школьниками, с молодёжью, какие встречи проводит с малышами – и можно позавидовать кизнерцам и жителям района, что у них есть такой музей.

Наталья Ивановна провела нас по РДК. Везде царила взволнованная атмосфера ожидания торжества. В большом зале на сцене шла последняя репетиция: на сцене стояли нарядные детишки, которым предстояло поздравлять юбиляров.

В фойе была развёрнута выставка народного творчества и продажа сувениров. Сестра Татьяна купила и подарила нам всем на память по деревянной подковке с кизнерским орнаментом.

Мы решили прогуляться по Кизнеру. Юбилей школы, в которой мы не учились, встреча с людьми, которых мы не знаем, привели нас в светло-грустное настроение: на чужом пиру похмелье.

Вечерняя прохлада после жаркого дня немного утешила. День был насыщенным, мы устали. Хотелось отдыхать.

Тётушка ждала нас с обильным ужином. Съели мы по кусочку – и спать.

Кроме дочери Ирины к Анфисе Ивановне приехал сын Александр с женой Яной и сынишкой Арсением. Итого в квартире оказалось девять человек. Ира ушла ночевать к подруге.

Сашу положили на старую раскладушку, она под ним разорвалась в двух местах, и он лёг на полу. Мы со Светой, как барыни, легли на широченной кровати.

- Какие у Фисы дети красивые! – делились мы впечатлениями. – Почему одни красивые, а другие так себе?

- Анну Самохину спросили, как ей удаётся так хорошо выглядеть, она сказала, что быть красивой – просто: накрасилась и пошла, - вспомнила я где-то прочитанное.

Помолчали, стали засыпать.

- Наряди пенёк – будет паренёк, - развивала я дальше мысль, начало которой все уже забыли.

- Это ты к чему? – спросила Света, и мы с ней захохотали, как ненормальные, глядя на нас засмеялся и Саша.

Просмеявшись, мы, наконец, стали засыпать…

Троицкая Родительская суббота

Утром мы созвонились с Татьяной Перевозчиковой, которая ночевала у подруги в селе Кизнер (а мы – на станции Кизнер). Она сказала, что поедут на кладбище к 10 часам. А Герман Копанев, наш общий троюродный дядя, туда приедет тоже к 10. Он приехал накануне на юбилей школы. Его класс был первым выпускным классом новой школы.

И первый, кого мы встретил у входа на центральную аллею, был наш дядюшка. Светлана была с ним не знакома, поэтому им пришлось знакомиться. А мы обнялись по-родственному. Он уже побывал на могилах предков, и когда мы туда пришли, то обнаружили на каждой горку конфет и печенья. Мы добавили к ним своих. Я окропила могилы святой водой с источника святителя Николая, купленной в Вятских Полянах. Мы порадовались, что привинтили таблички накануне. Потому что в этот день у нас было столько встреч! А если бы мы возились с табличками сегодня, то никого бы не увидели.

Мы встретили нашего дядю – Прокопия Прокопьевича Целищева, у которого я гостила три года подряд. Он – муж моей тёти Зины, двоюродной маминой сестры. Когда она ослепла и слегла, они переехали к Валентине Прокопьевне в Воткинск. Тётя Зина там умерла год назад. Похоронили её здесь, в Кизнере, как написал мне Прокоп: «рядом с Николаем, хорошим мужем. А я был ей плохой муж». Я его в письме всячески разубеждала. Так ухаживать за женой, как он, мог редкий муж. По дому делал всё, и готовил, и в магазины, и в аптеку. Горшки её выносил, кормил с ложечки, дай ему Бог долгих лет жизни в добром здравии.

А недавно он потерял сына Николая. В Троицкую субботу было как раз девять дней. Наш дядя Прокоп был как потерянный. С ним была дочь Валя, с которой мы только по телефону переговаривались. Тут мы познакомились, обнялись.

Встретили Слободиных Юрия и Евдокию. Мы пару лет назад пользовались их гостеприимным кровом: Таня и Гена Перевозчиковы, Люба Копанева и я (фамилии по роду). Дусенька наготовила тогда всяких блюд и выпечки, как на большой пир. Она и нынче мне шепнула, что испекла торт.

Встретили сестёр Валю и Галю Копаневых. Тоже давай обниматься. У них недавно умер брат Геннадий, Генка Перец, как его звали в Липовке. Он жил в Сибири, потом прочитал книгу о Липовке и затосковал, приехал в Киров к Вале. Пожил у неё, и снова уехал в край, которому отдал всю свою жизнь. Там и умер.

Я всё утро пыталась дозвониться до Тани. Безуспешно. И вдруг трубку взяла её подруга. Оказывается, Таня забыла дома телефон, когда они поехали на кладбище. Потом подруга вернулась домой, а Таня осталась встречать нас и просила, если мы позвоним, сказать, что будет ждать на выходе.

Мы ещё немного покуролесили, выискивая друг друга в людской реке, но всё-таки встретились. Татьяна повела нас к своим – к Перевозчиковым: бабушкиной сестре Наталье Дмитриевне – тёте Наташе, её мужу Фёдору Артемьевичу, их дочери Зинаиде Фёдоровне. У тёти Зины мы останавливались в Ягуле, когда приезжали сюда с Сашей два раза, а потом один раз я приезжала одна. И вот год назад тёти Зины не стало. Прокоп Прокопьевич похоронил её здесь, а не в Воткинске. Для этого пришлось одну стенку металлической оградки убрать. Свежий холмик выходит за её границы. Тут её родители, сын, первый муж. А брат её, Александр Фёдорович Перевозчиков, зачинатель липовских встреч и автор многих материалов в книге «Есть такая деревня – Липовка», похоронен в Малой Пурге рядом с женой Региной Михайловной. Она тоже липовская, Савиных.

Помолились мы, окропила я их остатками святой воды, положили свои конфеты.

Таня сводила нас ещё к нескольким родственникам.

Вокруг шло поминание. На столиках возле могил стояло угощение, семьи и друзья пили и ели.

Один «напоминавшийся» уже лежал в траве у самого выхода, сняв ботинки, и в тяжёлом сне продолжал говорить. Люди вежливо обходили его.

Мы ожидали у выхода найти Германа, но Таня сказала, что он уже пошёл в Липовку.

Пошли и мы. Отважно решили двигаться пешком. Но жара стояла такая, что об этом страшно было подумать – идти лугами под палящим солнцем.

Шоссе было запружено машинами. Автобус, возящий людей туда и обратно, едва проезжал к входу из-за стоящих автомобилей, строй которых тянулся чуть ли не на километр вдоль шоссе.

Мы прошли вдоль нового кладбища. Там деревья были маленькие, и группы людей, справляющих тризну, были видны с дороги.

- Пикник на обочине! – вот что это напоминало.

Выбрались на свободу. И тут нас подрезал таксист, посигналил нам. Это был Альберт! Мы сели в машину с огромным облегчением и удовольствием.

- Альберт нас вчера в Кибью возил! – объяснили мы Тане.

- Альберт? – удивилась она. – А не Альфис?

Он моментально обернулся:

- Таня? Перевозчикова?

Оказалось они одноклассники.

И пошли разговоры до самой Липовки, о вчерашнем юбилее, об одноклассниках.

Пока мы ехали, я сто раз порадовалась, что мы не идём пешком. Всё-таки идти было довольно долго. Хотя, как писали в воспоминаниях земляки, они же ходили в школу пешком из Липовки до Кизнера. Правда, они были помоложе нас, пенсионеров.

На подворье Прасковьи Савиных

Когда я была в Липовке последний раз, нас здесь встречала свора собак. Они жили тут у старика-татарина Гареева. Он на лето селился в последнем оставшемся доме и запасал сено. Собаки охраняли его от нас. Они гавкали, пока он их не уводил. А побыть с нами ему хотелось, ему наливали. Старик умер, собаки разбежались.

Меня порадовала тишина, встретившая нас. Правда, тишина была относительная: шумели берёзы, шелестели калины, перешёптывались цветущие травы. Звенели комары.

Над великолепными ромашками и колокольчиками порхало множество бабочек.

- Где же Липовка? – спросила наша сестра Светлана, приехавшая сюда первый раз.

- Как увидишь дали, тут и Липовка, - объяснил Саша.

Мы прошли под деревьями, за кустарник и увидели дали: луга, спускающиеся к реке Люге, и бескрайний лес. Над всем этим – синее безоблачное небо.

Захватило дух. Какое прекрасное место выбрали наши прадеды для поселения! Правда, пришлось для этого согнать отсюда коренных жителей – вотяков.

Мы прошли до конца улицы. Татьяна рассказывала, где чей был дом. Улица обрывалась Большим логом. Тут зимой ребятишки катались с высоченной горы. Сейчас она поросла деревцами. Внизу, на дне лога, было скошено сено, лежало рядами.

- А вон там – «Калабашка», такой круглый холм. Мы на него боялись подниматься. Говорили, что там черти варят в котле татар.

Липовка – это одна улица, прямая, тянущаяся на километр, прерываемая логами и ложками. Возвращаясь, мы увидели Германа, он уже прошёл всю улицу и шёл к нам.

Герман показал Светлане место, где стоял дом деда Дмитрия. Она там сфотографировалась. Дом был большой. Из него получилось две нормальных избы. Они стоят теперь на станции Кизнер. После смерти деда здесь жила семья его сына Василия. А потом сын Василия Сергей перевёз дом и семью в Кизнер. Историю исчезновения Липовки изложил в книге дядя Саша Первозчиков.

Приехали сёстры Копаневы: Валентина Коваль и Галина Киршина. Они тоже с радостью пошли по улице, узнавая берёзы, которые сажали с отцом Александром Васильевичем, племянником нашего прадеда, двоюродным братом нашей бабушки Надежды.

Стал подтягиваться народ. Надо было выбрать место, где расположиться отдохнуть. С дороги сразу была видно группа кустов.

- А ведь это бабушкин колодец! – узнала место Татьяна. – А вот тут был её дом!

Она зашла под сень высоких берёз, и мы за ней – в незваные гости к Прасковье Савиных.

- А давайте тут и остановимся! – решили все.

Начали стелить скатерти, покрывала, выкладывать угощение.

Народ всё прибывал и прибывал.

Приехало семейство Русских с фирменными пирогами Анфисы Ивановны – с калиной.

Приехала семья Мачарашвили. Валентина Перевозчикова вышла замуж за Рамаза Бидзиновича Мачарашвили, и теперь у них взрослые дочери Екатерина и Марта и прелестная внучка Сонечка. Мы не раз пользовались их гостеприимством. Валя и в этот раз предлагала встретить нас и остановиться у них. Но мы уже к тому времени договорились с тетушкой Фисой. Саша с Рамазом обнялись как родные!

Дядя Прокоп ходил поодаль и волновался. Он подготовил речь и ждал момента её озвучить.

Два часа – обычное время для встреч, и в объявлении в газете, которое дал дядя Прокоп, было оно указано.

- Давайте начинать, а то Прокоп волнуется…

- Да надо подождать, может, ещё подъедут…

- Семеро одного не ждут!

- Давай, Прокоп, начинай!

Прокопий Прокопьевич Целищев вынул тетрадку и, волнуясь, по тетрадке стал громко и внятно читать. (Речь его опубликована на сайте).

Он вспомнил о тех, кого мы потеряли за минувший год: свою жену Зинаиду, сына Николая, Генку Перца и Павлика Копанева и других. Предложил почтить вставание память всех, кого с нами уже нет, а живущим пожелал здравствовать на долгие годы.

Мы выпили, закусили, расслабились.

Дядя Прокоп сказал, что у кого-то скоро юбилей – 85 лет, обещал приз тому, кто угадает. Угадала Валентина Баширова – у самого Прокопия! И получила приз – четвертинку водки.

Тут мы втроём – Евдокия Михайловна Слободина, Галина Александровна Киршина и я затянули старинную липовскую песню «Кака Дунюшка красивая была». Сорвали аплодисменты.

Тут нагрянуло ещё несколько автомобилей. Так дружно и многолюдно могут приехать только Слободины!

Это были они: с огромным пирогом, который тут же начали резать, с ящиком напитков, банками с соленьями.

Приехали сыновья Фёдора Ивановича Слободина: Константин, Анатолий и Сергей с детьми и внуками, зятьями и снохами.

Разрезали пирог, обнесли всех присутствующих. Он был ещё тёплый!

Слово от Слободиных взял Андрей Константинович. Хорошо поставленным голосом (он директор школы) поздравил всех со встречей в Липовке.

- Ура – три коротких и один длинный! – скомандовал он.

И мы радостно заорали:

- Ура! Ура! Ура-а-а-а!

И пошло тут братанье-обниманье.

Детишки быстро сошлись и познакомились. Сонечка Мачарашвили уже играла с Радомиром Слободиным и другими ребятишками на расстеленном коврике.

Мальчишки на свободе носились по улице. Взрослые пели, танцевали под неизменный аккомпанемент Евгения Кличникова, просто беседовали.

Традиционно фотографировались всем народом. Кто-то подсчитал, хотя это было трудно из-за постоянного перемещения присутствующих, что нас собралось 65 человек. Из них двенадцать детей всех возрастов. Фотографировали все, у кого был с собой фотоаппарат, поэтому на снимке их нет. А жаль…

Один из пацанов Слободиных обследовал домик Гареева в конце деревни и притащил оттуда старинную газету 45-го года с радостной вестью о Победе и портретом Сталина. Газета висела портретом наружу. Мы на другой день передали её в музей Рыловой.

Я обратила внимание на Германа, который беседовал с Андреем и Натальей Слободиными. Я даже знала, о чём он мог с ними говорить.

Андрей, внук Фёдора Ивановича Слободина, гордится тем, что его дед был комсомольцем и коммунистом. И когда три года назад на такой же встрече он напоминал об этом землякам, все молча кивали, но его энтузиазма не разделяли. Вот Герман ему и объяснял, что в Липовке коммунистов не любили. Деревня была трудолюбивая, справная, дружная. Не голодали даже в войну. А всё, что исходило от коммунистического правительства, шло во вред отлаженному хозяйству. Опыт, традиции, профессиональное чутьё потомственных хлеборобов ни во что вменялось. Неумные распоряжения, которые требовалось выполнять, мешали, а их невыполнение каралось. В начальство выдвигались беднейшие, а в деревне это были самые неумелые и ленивые. Их не уважали.

Конечно, жизнь потом заставила детей и в пионеры вступать, и в комсомол. Тётушка Анфиса рассказывала, как прятала пионерский галстук от бабушки. Та боялась за внучку, что она «чёрту душу продала».

- Ты не обижайся! – услышала я слова Германа под конец разговора.

- Я – историк, и на правду не обижаюсь! – спокойно сказал Андрей. – Я и сам коммунист!

Политическим разговорам не суждено было затянуться надолго, потому что ребятишки уже устали. Начинали разъезжаться.

Женщины собрали объедки, мусор, всё забрали с собой, чтобы подворье Прасковьи Савиных осталось чистым.

Притоптанная ногами и колёсами трава выпрямится. Колокольчики и ромашки снова зацветут на этой лужайке.

Белые бабочки радостно запорхают над ними. И до будущей Троицы никто не потревожит покой колеистой улицы, заброшенных колодцев и праздных огородов.

Но Липовка по-прежнему будет жить в памяти - с людьми, лошадьми, мычанием коров, петушиным пением, детскими криками на Люге, трудами и праздниками.